Цвет разлуки или венский кофе

   
 Я гуляла по тихим улочкам одного из самых очаровательных городов Европы, бывшей столице Австрийско-Венгерской империи.
Волшебная Вена поражала меня не только своей роскошью и величием, но и обаятельной теплотой.
Блестящая  уютная столица  была  жизнерадостна.
Восхитительный и задумчивый город поэтов и музыкантов удивлял роскошью дворцов, широтой площадей и пестротой цветов.
Картинные галереи, концертные залы, оперный театр...
Несмотря на  недельную разлуку с семьей, мир мне казался ужасно красивым и многоликим.
Выйдя из Бурггартена на Ринг, как раз рядом с памятником Моцарту, я оказалась в зоне мегапроекта  Земпера. Меня приветствовала  просторная площадь Марии Терезии с двумя абсолютно одинаковыми зданиями Художественно-исторического музея и Музея естественной истории, которые  уставились друг на друга.
По центру площади  с высоты птичьего полета на меня смотрела бронзовая немка, одетая в шикарное пышное платье со свитком и скипетром в руках. Чуть ниже императрицы - четыре фигуры, воплощающие ее добродетели:справедливость и сострадание, мудрость и силу.
Ее окружают выдающиеся полководцы того времени. Их кони бьют копытами, будто ждут новых приказов  на подвиги во славу Отчизны::граф Людвиг Кхевенхуллер, граф Леопольд Даун, Эрнст Лаудон и граф Отто Фердинанд.
Разглядывая пьедестал, оформленный колоннами, порталами и рельефами,мраморными фигурами государственных деятелей, музыкантов и ученых, генералов и деятелей искусств, я прошла в здание музея.

    Художественно-исторический музей поразил  крупнейшей  картинной галерей мира, чрезвычайно богатым собранием произведений скульптуры и прикладного искусства. Я посетила нумизматический зал, египетское собрание многочисленных мумий и античное собрание греческих, этрусских и древних христианских произведений искусства.
Разглядывая полотна немецких живописцев Дюрера, Гольбейна, Альтдорфера и Кранаха, я услышала родную речь.

- Мама, ты мне расскажешь о великом испанце Диего Веласкесе?

Я оглянулась и увидела юную леди, которая вела под руку женщину в черных очках.
Обе были одеты в  длинные платья темных тонов. Головы покрыты траурными платками.
- Нохчий ду шу?( вы- чеченцы?) - не удержалась я от вопроса.
- Ду(Да),- ответила девушка.-  Рады тебе. Я-Замира, а это моя мама, Сажи.

Я обняла соотечественниц, представилась и, чтобы не мешать посетителям музея, мы медленно тронулись по залу.
Тихо перекидываясь словами, я узнала, что Сажи когда-то работала в музее изобразительного искусства в Грозном.
Меня очень привлекли творения художников  итальянской школы, представленные здесь именами Антонелло да Мессина, Веронезе, Тинторетто, Корреджио, Караваджо, Сальватора Розы, Гвидо Рени , Андреа Мантеньи, Рафаэля и Тициана.
А Сажи рассказывала о них, будто творила вместе с ними.
Я поражалась знаниям этой кроткой  худощавой женщины и ее девятнадцатилетней дочери, которой на вид я не дала бы и шестнадцать.

- А ты смотрела собрание картин Питера Брейгеля Старшего?- спросила меня Замира.

- Мне очень понравилась «Зима»,- ответила я и, не сдержавшись спросила, откуда у нее столько знаний в области искусства.

Девушка рассмеялась и обещала удивить меня еще и  знаниями об истории Венского вальса.
Когда мы вышли из музея, солнце скрылось за ожерельем Венского  леса, украшающего этот великолепный город.
Вечерний город стал походить на сказочную страну огней.
Только теперь, когда Сажи сняла темные очки и протянула их своей дочери, я поняла, женщина - слепа. Ее веки полностью прикрывали роговицы глаз. Тонкие бесцветные губы, так и просили нанести легкий мазок помады.

Мы гуляли по тихим улочкам Вены.
Я напрочь забыла о красоте сказочного города.
Ком подкатил к  горлу, и  я не могла спросить, почему и что с ней.
Сажи извинилась и слегка дотронулась до моего лица подушечками пальцев обеих рук.
- Я оказалась в Австрии не по доброй воле. Моей дочурки еще не было на белом свете, когда мой муж разбился в автокатастрофе. Она родилась семимесячной. Но ей суждено было жить.А когда ей исполнилось четыре годика, она услышала страшное слово «война».
Сажа запнулась. Посмотрела в мою сторону, будто видит меня, и спросила:-
-  Тебе,сестра, не трудно выслушать меня?

И не дожидаясь ответа, продолжила:
- В первую войну мы с Серажди потеряли родителей. До сих пор ничего не знаю о них.

  Мы остановились.
У бедняжки задрожала нижняя челюсть. Она прикусила  губу и сильно сжала мне руку.
- Сажи,да благословит всех ушедших Аллах. Каждого из нас затронула эта трагедия. Нам надо жить дальше. У нас с тобой есть дочери,- попыталась успокоить ее.

- Не знаю, как ты жила, но у меня не было возможности, даже куклу купить дочери,- продолжила она, приглашая нас идти дальше.

- Мам, а я помню свою  куклу Барби. И Кена, которого мне подарила тетя Зарема,- перебила  Замира.

- А помнишь, где ты нашла эту куклу?- спросила Сажи.

- В руинах.
Мы с тобой ходили за водой, когда налетели самолеты. Сбросив бомбы  на жилые кварталы, самолет спикировал вниз, и летчик стал расстреливать нас из пулемета.  И  в этот момент увидела куклу, торчащую в обломках бетона. Я подбежала и стала тянуть ее.
Дядя Саид накрыл меня своим телом. А я тянула куклу, не чувствуя на себе вес  убитого. Когда  с меня скинули его, я держала в руках куклу без руки.

Девушка замолчала.Проглотила ком и продолжила:
- Но самыми дорогими игрушками у меня были поделки из бумаги, которые мастерил мне Безногий Салман.  Я не понимала, как человек может быть безногим. Думала,  это имя у него такое. Только когда мы с тобой хоронили его, то обратила внимание, что у него нет ног. Хорошо, что я раньше не знала, что значит быть безногим. Мам, ты помнишь журавликов, букеты цветов, ангелочков, которых он мне дарил?

- Да, конечно. Он был мастером в своем деле. Его поделки - оригами нравились всем. Никакие японские журавлики не сравнить было с его мастерством.

Я заворожено слушала этих женщин и представляла себе Салмана.

- А где его семья? Что с ними?- спросила я.

- Не поверишь,но судьба его семьи не намного лучшей моей. Его старший брат Бауди находился в психоневрологическом диспансере почти двадцать лет. На его глазах расстреляли  отца в отместку за убийство по неосторожности. Кровная месть. Когда началась война, Бекисат забрала его домой. Им, как и нам, некуда и не на что было покинуть умирающий город.Бедняга запирала  Салмана на кухне, чтобы Бауди не смог ничего ему сделать.Сама же уходила на целый день торговать семечками и самодельными конфетами-петушками, которые она отливала из растопленного сахара. Но однажды она забыла  ключ в замочной скважине. Старший собрал все поделки младшего брата и стал выкидывать их  с балкона.  Салман кричал и плакал от обиды. Потом Бауди открыл дверь, зашел на кухню и стал душить брата. Благодаря коту, который вцепился в нападающего, Салман остался жив.
Вернувшись домой,мать отругала Бауди и приголубила Салмана.
Но за всем этим последовала месть.Бауди задушил спящую мать.И ушел из дома. Иногда он появлялся в нашем районе.Он выл волком, но к людям не подходил. Может и погиб на дорогах войны.

  Слушая эту жуткую историю, я потеряла ощущение праздника, которое у меня было всю неделю.
А сейчас, прогуливаясь  по живописным  улицам, величественным площадям прекрасного города, я вспомнила о серых дождях, оплакивавших мою древнюю страну.
Будто услышав плач моей души, старый месяц собрал свои звезды и спрятался в толще темноты ночного неба.
Начал моросить мелкий дождик.

- Лучше расскажу вам про Вену и бал, про Вену и музыку, про Вену и кофе,- предложила Замира.

- Давайте присядем где-нибудь в кофейне.Я с удовольствием послушаю,- согласилась я.- Я человек неискушенный, но хочу насладиться настоящим венским кофе.

   Мы заказали  «Kleinen Braunen»- маленькие чашечки эспрессо с молоком.  Макали рогалик в «Melange» и с удовольствием попивали «Schale Gold»-довольно слабый кофе, цвет которого напоминал золото.
Я любовалась зелеными глазами белокурой Замиры, а сердце обливалось кровью, видя ее трепетное отношение к слепой матери.

- Как вы попали в Вену? – спросила я их.

- Нелегально.Через украинский лес.

- Мне было тогда девять лет, но я помню, как проводник бросил нас  в лесу, и мы заблудились там. Но вот этот ангел спас нас,- тихо рассказывала Замира.

Он открыла сумочку и достала бумажного ангела.

Расправив его крылья, она  нежно прикоснулась к нему губами и поставила  на стол.
- Их было семь. Шестеро остались в лесу.Они пожертвовали своей жизнью, но нас вывели к погранзаставе Словакии.

- Доченька, закажи нам  Eiskaffee,- обратилась Сажи к Замире, а мне объяснила, что это холодный кофе с ванильным мороженым и взбитыми сливками.

- Себе я закажу Kapuziner, если не возражаете,- тепло улыбнулась девушка. - Это черный кофе с молоком, которое добавляют до тех пор, пока напиток не приобретет цвет рясы монаха-капуцина,- просвещала меня  красавица.

-Тогда мне закажи Franziskane,- попросила я. – Догадываюсь, что это черный кофе с несколько большим количеством молока — с таким, чтобы получился цвет рясы монаха-францисканца.

- Мы жили в одном из бицирков, как почти все наши земляки. А теперь в самом центре города,- начала  новое повествование Сажи. -  Несмотря на всю красоту окружающего мира, я выплакала глаза, и соль съела мое зрение.
У меня была нелегкая судьба.
Единственного брата Серажди я нашла расстрелянным  на второй день, после того, как похоронила Салмана - безногого друга своей малолетней дочери.

Она прервала свой рассказ и посмотрела на дочь.
Я молчала, не в силах говорить.

- А где сейчас Салман? - переборов себя, спросила я.

- Солдаты выкинули его с окна пятого этажа,- вдруг сказала Замира.- Я выглядывала в окно. Ждала, когда увижу своего друга. Потом, ждала, когда он поднимется с земли и помашет мне рукой.Он не вставал. Я обиделась на него. И стала выкидывать бумажных ангелов, которых он мне надарил.Но и это не помогало.

По правой щеке девушки побежала крупная слезинка.

Сажи дотронулась до лица дочери и спросила:
- Ты не плачешь? Я тебе столько раз говорила, что ему уже не было больно.
Мы с Замирой похоронили его во дворе нашего дома. Тогда моя дочь была слишком маленькой, чтобы понять, что ее друг был уже мертв. Когда солдаты ворвались к нему в квартиру, как рассказывали соседи, они кричали на него, требуя, чтобы он отпустил кота и встал. Не смог безногий встать. Вот они и расстреляли его. А  Серажди похоронить нам не дали. Мой брат лежал в грязи, лицом  в землю.  На второй день  танк проехал по его голове. Потом солдаты заминировали его тело и предупредили меня, что я оставлю дочь сиротой, если дотронусь до него.
Когда-то бумажные ангелы Салмана спасли мою дочь, но мы не смогли даже перезахоронить его.
Я взяла с  собой  буханку хлеба, банку сгущенного молока, украшения, три тысячи рублей и семь бумажных ангелов, которые мы подобрали во дворе.
Пешком добрались до Моздока. Автостопом- до  российско-украинской границы.
Сердобольные проводники совершенно бесплатно довезли нас до Ужгорода, подкармливая  всю дорогу.
Я отдала все деньги и украшения, чтобы, прибившись к землякам- нелегалам перейти границу. Вот так вот…
  Находясь в мирной Европе, я не слышала гул падающих бомб и звон дребезжащего стекла. Но я потеряла себя. Здоровье, прежде всего.
Я потеряла не только зрение.
Но и вкус жизни.
Потеряв покой, я потеряла сон. Завешивая окна темными плотными шторами, надевая на себя черное платье, я пыталась скрыть свой внутренний мир от окружающих. В моей душе навсегда поселились депрессия,молчание, темнота, страх, неясность, тяжесть, угнетение, недовольство, печаль, раскаяние.
Только с годами я поняла, что все это от разлуки с Родиной.Черный цвет - цвет разлуки с моей Родиной. Цвет встречи с чужбиной-серый. Хочу, чтобы цвет жизни моей дочери стал ровным. Розовым. Или голубым. Как и ее мечта.
Часто во сне я голыми руками разгребаю примерзшую слякоть грязи, пытаясь найти голову своего брата. Я иду темными лабиринтами на какой-то странный звук в поисках своих родителей. Они часто приходят ко мне во сне и жалуются, что им холодно без крова. Они ждут, когда я их найду и по-человечески захороню. От ожидания увидеть свет в конце тоннеля я и ослепла. Но я вижу, что моя дочь тоже носит темную одежду.
И жду, когда она снимет коричневое, как чума платье. Она думает, что я не вижу цвет одежды, в которую она наряжается.
Ты поговори с ней и убеди, что стоит жить ради себя. Аллах дал нам испытания.
И силы пережить все это.
Пойдем к нам. Дождь уже перестал ныть. Сегодняшнюю ночь мы посвятим тебе. Мы приготовим тебе Kaisermelange — в большой чашке смешаем яичный желток и две ложечки меда.

- А про венский бал расскажете мне?- поинтересовалась я.

- Конечно. Даже  станцую. Я посещала школу бального танца. А мама расскажет нам какую-нибудь легенду о древней земле вайнахов.

P.S. Когда я уезжала из Вены, Сажи позвонила мне и попросила передать родной земле, что она обязательно вернется при первой же возможности.
Замира призналась, что ждет ребенка от мужа, который обещал вернуться через три дня.
Но Рустам уехал на войну, не сказав ничего молодой жене.
Эту историю я расскажу в следующий раз.